Клим Фролов умер в далеких горах Афганистана. Нет, он не погиб сраженный душманской пулей, не подорвался на мине, не сгорел в пылающем грузовике. Он умер душой, а не телом, словно навсегда отрекся от бытия и стал обитать в каком-то отстраненном мире воспоминаний. Потеряв близких товарищей с которыми делил кусок хлеба и шинель коей доводилось укрываться в холодные ветреные афганские ночи, Фролов потерял всякую веру в справедливость, а заодно и надежду. По возвращении в Союз, жену свою он дома не застал – сбежала с любовником от сибирских морозов в теплые края к морю и фруктам. Климу было все равно - на этот раз он потерял человека к которому давно уже не испытывал ни любви ни уважения. Он остался один в двухкомнатной квартире. Окна выходили на сизую туманную дымку лесополосы, и бывший офицер-разведчик мог часами смотреть в далекие дали не думая ни о чем, ничего не желая, ни к чему не стремясь. Он не сошел с ума, крепко подружившись с одиночеством и тоской, но образы ушедших лет, и призраки прошлого давили на него тяжелым грузом воспоминаний...
Со временем Фролов стал привыкать к шумной и суетливой жизни мегаполиса, перестал чувствовать себя не комфортно среди аляпистых и кричащих огней городских реклам не обращая внимания на пронзительные сигналы вечно куда-то спешащих автомобилей, на задиристых и наглых подростков искренне желающих затеять драку и поживиться чем-то чужим. Хотя… Гопота ощущая во Фролове дикую и свирепую сущность человека, который мог легко и молниеносно свернуть шею любому из них, настороженно обходила его стороной предпочитая не связываться с человеком с каменным лицом и страшным ножевым шрамом от щеки до подбородка. Во всем мире было немало людей прошедших иностранные войны, но в России вечно живущей чужими проблемами, и легко отправлявшей своих детей спасать от беды тех, кто так же легко позабыл о чувстве благодарности, таких вот Фроловых можно встретить на каждом шагу. Они задумчивы, замкнуты, нелюдимы, но не смей задеть их за живое, не смей!
...Это случилось в начале середине сибирской весны. Уже отзвенела звонкая капель, исчезли последние снега, и яркое солнце начинало жить полной и лучистой жизнью. Клим Фролов в последнее время взявший в привычку прогуливаться в тихом парке, что приютился чуть поодаль от жилых высоток, задумчиво вышагивал по зеленеющим тропинкам, погруженный в свои мысли. В парке людей было немного, было спокойно и как-то по-особому умиротворенно. У старого клена, группа подростков что-то оживленно обсуждала, то и дело раздавался дружный хохот и выкрики. Внимательно присмотревшись к пацанам, Клим увидел, что один из них рыжий и долговязый держит на поводке крошечного щенка. Время от времени пацан резко дергал поводок, и малыш валился на землю тоненько скуля, словно плача от обиды и боли. Мальчишки смеялись, это их очень веселило. Глядя на это унизительное и в тоже преисполненное жестокости зрелище, Клим Фролов почувствовал как в груди стало разгораться свирепое пламя ярости, удушающими потоками поползшее к горлу. В нем словно развернулась стальная пружина, резко и сильно выбросившая его из скамейки.
-Что ребятки, забавляетесь, смешно вам?
Мальчишки покатывающиеся со смеху мгновенно умолкли, а долговязый юнец побледнев прыщавым лицом растерянно отступил назад. Фролов шагнул к нему, и глаза отставника приобрели стальной цвет.
Клим протянул руку, и долговязый безропотно протянул ему поводок. Оглянувшись на притихшую пацанву, Клим взял на руки тоненько поскуливающего щенка, и поцеловал его в лоб.
-На возьми, и никогда более не смей обижать слабых – сказал отставник возвращая малыша долговязому – иначе в один из дней самому оденут ошейник. Не забывай мои слова, сынок.
Фролов развернувшись ушел. Но с этой секунды судьба сделала крутой поворот в его жизни, и это будет уже другой рассказ.
Комментарии (0)