Научный журналист и популяризатор науки Ася Казанцева в интервью Forbes Life рассказала, почему так много людей готовы верить в теории заговоров, половина россиян не верит официальной статистике о коронавирусе и как можно ослабить негативные последствия тотальной самоизоляции
Принципиальное преимущество фейка перед настоящим объяснением — его простота. И вариант «вируса вообще нет», и вариант «мы все умрем» требуют от мозга гораздо меньше усилий, чем длинное и занудное «вирус распространяется так-то, смертность такая-то, на нее влияют такие-то факторы, потенциальные варианты контроля такие-то, у каждого есть следующие преимущества и следующие недостатки». Учесть и взвесить все факторы, да еще и в условиях неопределенности и постоянного поступления новой информации — очень тяжелая задача. Мы видим, что с ней плоховато справляются даже те, кто по роду деятельности обязан принимать решения, странно было бы ожидать этого от всех комментаторов в фейсбуке, никогда прежде не интересовавшихся ни иммунологией, ни экономикой.
Второе важное преимущество фейка — что он апеллирует не к разуму, а к эмоциям. Мало того, что фейк дает простую картину реальности, он еще и дает яркую картину. Она может быть радостной, может быть трагической, но в любом случае она очень эффективно захватывает внимание. Эмоции важны для людей, сопротивляться им очень трудно.
Кроме того, люди очень социальные существа. Нам важно не просто сформировать картину реальности, но и обсуждать ее с другими людьми. Желательно, чтобы они были с нами согласны. Простую и эмоционально насыщенную картинку передавать собеседникам гораздо проще и приятнее, чем сложную и неоднозначную. Когда она передана, можно радоваться вместе или бояться вместе, и это огромный кайф, одно из важнейших удовольствий в жизни.
За распространение фейков о коронавирусе недавно ввели штрафы. Считаете ли вы такой метод борьбы с фейками эффективным? Почему?
Трудно сказать. Этот спор не вчера начался. Любые лженаучные концепции распространяются более эффективно, чем рациональный взгляд на вещи, потому что обладают важным преимуществом: отсутствием необходимости делать поправку на объективную реальность. Когда вы пропагандируете доказательную медицину, вам надо проводить эксперименты и обсуждать побочные эффекты и неоднозначные выводы; когда вы пропагандируете гомеопатию, то любую неудачу вы либо просто отрицаете, либо говорите, что в этом случае гомеопатия была неправильная, а вот правильная-то работает всегда. Доказательная медицина побеждает в долгосрочной перспективе, когда есть время спокойно все проверить, посчитать и обсудить, но если человек жаждет волшебную таблетку прямо сейчас, то ему гораздо интереснее такая таблетка, про которую кто-то с умным видом говорит, что она всегда работает, безо всякого этого занудства про двойные слепые плацебо-контролируемые рандомизированные исследования. Надо ли при этом запрещать лженаучные концепции? Обычно считается, что нет, потому что это покушение на свободу слова. Лучше пытаться все объяснять. Ну, если на это есть время.
Распространение лженаучных идей похоже на распространение инфекций. Есть люди, чей мозг серьезно ими поражен. Они проигнорируют запрет на фейки хотя бы потому, что они сами считают эту информацию правдивой. Есть, с другой стороны, люди, которым не принципиально, распространять ли этот сомнительный фрагмент информации или нет, и тогда потенциальный штраф удержит их от репоста. И еще есть люди, которые не будут распространять фейк, потому что понимают, что это фейк. Последние две категории формируют «коллективный иммунитет». Если они многочисленны, то фейку сложнее будет доползти от одного восприимчивого человека до другого.
Каждый десятый россиянин уверен, что пандемия — это «выдумки заинтересованных лиц». Почему так много людей готовы верить в теории заговора?
Помимо всего уже вышесказанного, пандемия — это страшно. Это очень некомфортно. Никому не хочется жить в мире, где люди умирают десятками тысяч — а нет, уже сотнями тысяч! — от нового вируса. Гораздо приятнее жить в мире, где вируса нет, а есть только человеческая глупость. Я бы тоже туда хотела. Проблема в том, что на практике у нас есть и то, и другое.
Но, кстати, каждый десятый россиянин — это не так много. Предполагаю, что доля таких людей скорее снижается, чем растет, по мере того как накапливаются новые и новые свидетельства, в том числе появляются заболевшие люди среди личных знакомых. Коронавирус вообще учит нас, среди всего прочего, тому, чтобы пытаться как-то корректировать свое мнение с поправкой на новые данные. Меня про него спрашивали в интервью в самом начале февраля, и я тогда говорила, что вроде бы пока можно серьезно не беспокоиться. Уже к середине февраля оказалось, что беспокоиться уже пора, а к началу марта это стало очевидным. Но еще 10 марта — все ходы записаны — я всерьез надеялась, что получится не отменять все мои весенние лекции. Теперь даже странно вспоминать.
Кроме того, половина россиян не верит официальной статистике по коронавирусу. Что стоит за таким недоверием?
Тут как раз есть вполне рациональные аргументы. Заболевание часто проходит легко или бессимптомно, без обращения к врачам, то есть в любой стране не происходит выявления всех зараженных. Российское правительство неоднократно мухлевало с цифрами, скажем, в ходе обсчета результатов выборов, этому есть многочисленные и хорошо задокументированные свидетельства. Многим непонятно, как вирус мог дойти до нас так поздно. Тестов не хватает, особенно в регионах, и многие люди вылечиваются (или не вылечиваются) от пневмонии, так и не сдав анализ на COVID-19. Кроме того, вообще сложно объективно оценивать нештатную ситуацию, находясь в середине этой ситуации. Пройдет больше времени, будут разработаны и повсюду внедрены алгоритмы тестирования на вирус, получат массовое распространение тесты на антитела для выявления переболевших, а там и эпидемия пойдет на спад, и снизится нагрузка на больницы — вот тогда будет возможность все посчитать спокойно, построить математические модели, экстраполировать данные. Нынешние оценки наверняка не точны, и действительно скорее в сторону занижения, но это не специфически российская проблема. Просто слишком мало информации и слишком быстро меняется ситуация, никто не был к такому готов.
Как наш мозг реагирует на самоизоляцию в четырех стенах? Как можно ослабить негативные последствия такой изоляции?
Плохо реагирует, конечно. Вся привычная жизнь покатилась к черту, мы все испытываем стресс от этого. Мы волнуемся за пожилых родственников. Тревожимся о предстоящем экономическом кризисе. Ко всему этому добавляется острое одиночество, или, наоборот, усталость от чрезмерного общения с семьей, гиподинамия, сбитый режим, переедание. Вишенкой на торте выступает чувство вины от того, что изоляцию можно было бы провести эффективно, а мы тупим. А как тут не тупить? Что нам еще остается делать?
Важно, во-первых, признать проблему. Это нормально, что мы чувствуем себя плохо, потому что нам объективно трудно. Это не то время, когда стоит всерьез рассчитывать на подвиги. Если у кого-то получается совершать подвиги, то он молодец. Но нам, обычным людям, следует смириться со снизившейся продуктивностью, дать себе время на адаптацию. Делать необходимый минимум, а в остальном сосредоточиться на том, чтобы не поехать кукушечкой.
Для этого хорошо бы иметь субъективное чувство контроля над жизнью. С моей легкой руки это называется «грызть палочку» — я рассказывала в первой книжке про японского исследователя Масатоши Танака, который бил крыс током и оценивал физиологические последствия стресса. Но одна группа крыс вообще ничего не могла сделать. А вторая тоже ничего не могла сделать с током, но зато у них была деревянная палочка, которую можно было грызть, и таким образом вымещать агрессию и вообще как-то воздействовать на ситуацию (со своей точки зрения). Выяснилось, что это здорово снижает разрушительные последствия стресса. В нашем случае стоит сосредоточиться на том, чтобы не терять человеческий облик. Соблюдать режим дня, продолжать гладить одежду и мыть голову. Уделять много внимания борьбе с гиподинамией. Есть много овощей, а не печенек, чтобы после самоизоляции пролезть в дверь. Вымыть окна, покрасить стены, разобрать хлам. Делать простые вещи с видимым результатом.
Думать о людях тоже важно. Во-первых, думать о своих ближних. Они психуют, мы психуем в ответ, никто не плохой, просто всем тяжело. Важно пытаться разорвать этот порочный круг. В идеале поддерживать тех, кого возможно поддержать, но если нет, то хотя бы не ссориться с ними еще сильнее, проявить мужество и извиняться первым, даже когда они не правы, стараться быть старше и добрее. Во-вторых, думать о тех абстрактных миллионах пациентов (и о тех вполне конкретных врачах!), ради которых мы сидим дома, снижая скорость распространения вируса и нагрузку на больницы. Мы не просто сидим дома, мы тут как бы спасаем мир. Вообще-то неплохо спасать мир, просто сидя на диване, хотя это и оказалось на удивление тяжело.
Комментарии (1)