Всё началось с того, что однажды утром я открыла глаза и громко сказала:
— Ну вас всех к чёрту!
Я имела в виду своё университетское начальство.
Всё. Хватит. Рабы не мы! Не хочу больше терпеть унижения и безденежье. Не хочу видеть все белые нитки ваших хитросплетений. Улыбаться в ответ на ваши сытые самодовольные улыбки. С фигами в кармане!
Я отправляюсь в свободное плавание. Океан – вот он!
На сайте репетиторов по русскому языку и литературе уже барахтались тысяч восемь свободных пловцов. Ничего! Им ли тягаться с моим МГУ-ушным образованием и учёной степенью! И опыт репетиторства у меня уже был. Правда, в доеговые времена… Ну так что ж! Если уж тогда мои ученики легко поступали на филфак и журфак, уж с ЕГЭ-то как-нибудь… Зарегистрировалась, заполнила анкету и замерла в предвкушении новой жизни.
***
Звонки не заставили себя ждать.
— Я ознакомился с Вашей анкетой. В принципе меня всё устраивает.
Голос в трубке явно принадлежал новому хозяину жизни.
— У меня к Вам только один вопрос.
— Да, я вся внимание…
— А харизма у Вас есть?
— ??? – вопрос поставил меня в тупик. – Что, простите?
— Харизма.
Честно признаюсь, я не знала, да и сейчас не знаю, есть ли у меня харизма. Знать бы ещё, с чем её едят… Может, она и есть. А вдруг нету? Обманывать не хотелось.
Затянувшаяся пауза, видимо, не понравилась хозяину жизни.
— Я понял Вас. Перезвоню.
***
Следующий звонок.
— Меня зовут Данила. Я хочу с Вами позаниматься русским языком для ЕГЭ. Скажите, сколько Вы стоите?
— Простите?
— Я говорю – стоите сколько? А то я встречался тут с одной учительницей, она сначала сказала 1.500 за девяносто минут, а потом – 1.800… Но она и полторы не стоит.
Напуганная опытом предыдущего звонка — как бы и этот не сорвался — я пролепетала:
— Полторы тысячи за 90 минут.
— ОК. Давайте проведём пробное занятие. Когда Вы можете?
Данила пришёл на следующий день. Этакий крепыш небольшого роста с коротенькими ручками.
Я на всякий случай решила сразу сделать вид, что харизма у меня есть.
— Послушай, Данила! Что касается тестовой части, это не так страшно. Но для сочинения нужно всё-таки знать хоть что-нибудь из школьной программы. Скажи, пожалуйста, что ты читал? Что помнишь?
— Я всё читал!
— Да ну! Какой ты молодец! И всё помнишь?
— Ну так… боль-менее.
— И «Горе от ума» — помнишь?
— Ну, там этот, главный у них, он записку какую-то получил… а потом этот приехал, и они все перепугались, забегали… подметать там стали… туда-сюда…
-Ты ничего не путаешь? Кто – этот?
— Ну, этот, как его…
— Имя не помнишь?
— Не, я давно читал… А, вспомнил! Охлобыстин! Иван Охлобыстин!
— … Хлестаков?
— Ой, да, да. Точно – Хлестаков! Я просто перепутал.
— А про Чацкого ничего не слышал?
— Чацкий… Чацкий… что-то знакомое. А что он написал?
Напор и самоуверенность Даниила не оставляли мне шансов хоть как-то проявить мою бедную харизму. Если даже она у меня и была, то сейчас скукожилась и забилась в угол.
— Ну а об авторе помнишь что-нибудь?
— Его это самое – убили ещё потом… Зарезали. И типа от него один палец остался.
— Ну, так… Оставим это пока. Может быть, поговорим о «Евгении Онегине»?
— «Евгений Онегин»… Это что-то из программы. Это большой рассказ? А оттуда можно выбрать что-нибудь для ЕГЭ?
— Это не рассказ. Это роман. В стихах.
— А! Ну, в стихах – это я быстро прочту!
***
А как у тебя с «Мёртвыми душами»? — Данила вызывал во мне всё больше интереса. Я внутренне приготовилась к новым откровениям.
— О! Это что, триллер? Это я обязательно посмотрю. А фильма нет?
— Есть… Ну неужели имя Чичиков тебе ни о чём не говорит?
Данила поведал мне, что Чичиков – молодец, «крутой бизнес придумал». Правда, с поэмой Гоголя у него это не соотнеслось… Что Максим Максимыч – придурок, — «чего он так Печорину на шею вешался»… А Печорин просто «очень легкомысленный человек». Да и князь Андрей тоже… «был ветреным, вертелся в высших кругах и поумнел только после встречи с дубом».
Данила даже «Даму с собачкой» читал… Анатолия Чехова. Анна Сергеевна – «дура сентиментальная».
И чего это «Раскольников дурью маялся? Предлагал же ему Разумихин переводами заняться… послушал бы умного человека – и жил бы по-человечески… а то менты арестовали вместо него невиноватого человека»…
— О романе «Обломов» слышал что-нибудь?
— Конечно! Он всё лежал, лежал на своём диване. В халате… А потом обломался.
— … Ну, в принципе ты прав… А скажи мне, Данила… что ты чувствуешь, когда читаешь?
— Когда я читаю, я вообще ничего не чувствую… Факты ещё как-то могу запомнить… Лучше в кратком содержании.
— Да, Данила, ты, действительно, всё читал.
***
Следующий звонок был из Холдинга.
— Добрый день! С Вами говорят по поручению Президента нашего Холдинга. Он приглашает Вас на собеседование на предмет подготовки своего сына к ЕГЭ по русскому языку. Вам удобно будет подъехать к нам послезавтра в 10.00?
— Да, я готова, — постаралась я попасть в тон менеджерки. – Диктуйте адрес.
Она подробно объяснила мне, как добраться – Холдинг располагался где-то в районе Белорусского вокзала – и настоятельно просила не опаздывать.
Без четверти десять я поняла, что безнадёжно опаздываю: перекопанная Тверская, какие-то бесконечные лабиринты временных переходов, переулки; на седьмой этаж – лифт не работал (в названии Холдинг было больше выпендрёжа)… Пропускная система. Надутые охранники… «автор питает сильную робость ко всем присутственным местам».
Для начала мне дали заполнить анкету на четырёх А-4. Стараясь отдышаться после пробежки по лабиринтам и остыть, украдкой вытирая пот со лба, я пыталась разобраться в абракадабре, которую мне всучили с очень важным видом. Это было пострашнее, чем те анкеты, что мы заполняли при совке, выезжая в загранкомадировки. Там, по крайней мере, не было графы «Укажите Ваш вес». Я, конечно, могла бы скостить себе килограммов десять… А вдруг станут проверять? Я даже огляделась – нет ли тут у них весов где-нибудь…
Потом меня пригласили в приёмную, нет – в ПРИЁМНУЮ Президента… Там за столом сидела глянцевитая секретарша (референт? менеджер?). Она очень придирчиво оглядела меня с головы до ног (наверное, прикидывала – на сколько кг я потяну).
Какого чёрта я сюда притащилась?
По взгляду секретарши я поняла, что она осталась недовольна моим внешним видом (прикидом? дрескодом? массой тела? размером бюста?) и мне здесь ничего не светит.
— Вы фто, офень далеко вывёте? Фто ве вы опавдываете? – вместо «ж» и «з» она прозносила «в», а вместо «ш» и «ч» — «ф».
– Наф феф терпеть не мовет, когда опавдывают…
— Извините, — я едва сдерживала смех,- мовно (тьфу, чёрт) можно я выйду на минутку? – и вылетела из Холдинга.
«Карету мне! Карету!»
«…странные люди эти господа чиновники».
***
К Эмине я ездила заниматься на дом. Её родителей не волновала моя харизма. Они сразу заплатили мне за месяц вперёд и взмолились:
— Ради Бога, выручайте! Только за полгода до ЕГЭ узнали, блин, что на дизайнерское отделение литература нужна.
— А какая у неё оценка по литературе?
— Пятёрка.
— Ну, так что же вы так переживаете? За полгода всё до ума доведём.
— Да что вы! У них давно уже литературы нет. Учительница им сразу сказала – ЕГЭ по литературе одни дебилы сдают. Кто собирается сдавать литературу, тот дебил.
— Так и сказала?!.. А как же вы говорите, что у неё пятёрка?
— А знаете, как отметки ставят? Учительница посылает их вместо уроков на какую-нибудь выставку, они должны принести билет – типа посетили, «образовались», и за каждый билетик пятёрку ставит. Ага… А они — не будь дураками — вместо выставки – в Макдональдс, а потом подходят к выходу с выставки и у всех бабулек использованные билеты собирают. Во как! И все отличники!
На полу в комнате Эмины валялись фантики, мандариновые шкурки… Огромная — в полкомнаты — кровать никогда не застилалась. Прямо над ней, под потолком, висела плазма, тоже весьма внушительная. Таким образом, можно было, не вылезая из-под одеяла, смотреть в потолок, поедая мандарины и шоколад, и бросать бумажки прямо здесь же… Затхлый спёртый воздух был пропитан убойным запахом клея для накладных ногтей, от которого у меня сразу заломило виски. Похоже, здесь никогда не открывают форточку.
Да, ещё был мольберт (она же в дизайнеры метит). Но на мольберте никакого холста с пейзажем или с портретом там – не было. Зато висел красный кружевной бюстгальтер с чашечками такого размера, что в них утонули бы «огромные груди нимфы, каких читатель никогда не видывал», на картине в трактире, где остановился Чичиков.
Во взгляде Эмины было что-то такое, от чего я почувствовала себя пятиклассницей, которую вызвали к директору...
— Ну, что, Эмина, говорят, ты неплохо в литературе разбираешься. Кого из писателей лучше знаешь? Кто тебе близок, симпатичен больше?
— Да у меня сейчас другие проблемы вообще-то…
Я примерно догадываюсь, какие, — чуть было не ляпнула я, но вовремя осеклась.
— Давай о литературе. Тебе же ЕГЭ сдавать скоро. Чем я могу тебе помочь? У вас же сейчас по программе «Мастер и Маргарита». Читала?
Я прекрасно понимала, что для того, чтобы отбить интерес к «Мастеру» и к Булгакову вообще, достаточно было ввести его в школьную программу. Здесь коммунисты оплошали в своё время – не додумались.
— А нам учительница сказала, что она сама не читала «Мастера и Маргариту» и нам не советует. Я тоже не читала и не хочу читать. А в ЕГЭ он, блин, будет. Расскажите мне про него.
«О боги, боги мои! За что вы наказываете меня?».
Харизма Эмины явно перевешивала мою. Кроме того – аванс надо было отрабатывать. Скрепя сердце я стала рассказывать ей про Иванушку, про Берлиоза, про Стёпу Лиходеева… Мало-помалу я переместилась в пространство романа и забыла про Эмину.
За окном пролетела Маргарита…
Бегемот намотал бюстгальтер «нимфы» на шею так, что одна чашечка, точнее – чаша –оказалась у него на голове в виде красной шапочки. Он отплясывал канкан на эминином ложе и усмехался при этом очень глумливо.
Тут мой взгляд случайно упал на «нимфу» — она мирно посапывала, подперев голову рукой и прикрывшись от меня ладошкой. До конца урока оставалось ещё минут десять. Я решила её не тревожить. Пусть поспит. Голова просто раскалывалась от удушающего запаха. Как же она-то? Принюхалась?
Ногти на её руках были почти такой же длины, как пальцы. Ни один не повторялся: черный, зелёный, жёлтый, розовый, фиолетовый… На одном цветочек, на другом стразы …
Татьяна пред окном стояла,
На стёкла хладные дыша,
Задумавшись, моя душа,
Прелестным пальчиком писала,
На затуманенном стекле,
Заветный вензель О да Е.
Интересно, смогла бы Эмина своим прелестным пальчиком написать на затуманенном стекле чей-нибудь вензель?
Впрочем, о чём это я?
***
Звонок.
— Для Вас имеется подходящая заявка. Коэффициент – 3. (Это значит, что я должна перечислить на репетиторский сайт деньги за три занятия). Ученик 11 класса, русский язык, экзамен в пятницу (сегодня вторник). Заниматься по 8-10 часов в день. Плата – три тысячи за 60 минут. Школьная оценка – 3. Вы согласны?
— Я не волшебница.
***
А потом пришёл Вадим.
Мальчик в татуировках и с неандертальскими дредами.
Он начал с того, что показал мне «фотки» шести «самых злых людей России». Помимо Ивана Грозного и Малюты там была его учительница русского языка и литературы. И рассказал, что она пришла к ним только в начале этого года, а до этого был молодой парень, после пединститута, и у него вместо указки был бильярдный кий. И вот в один прекрасный день он сломал этот кий о голову кого-то из класса. И его за это выгнали из школы.
Я пообещала, что не буду соперничать в жестокости с Иваном Грозным. Убедила Вадима, что в бильярд не играю – тем более не использую головы своих учеников в качестве бильярдных шаров. Он успокоился и даже проникся ко мне симпатией, как мне показалось.
— Ну, давай начнём с синтаксического разбора. Ты не против?
— А это будет в ЕГЭ?
— Как такового разбора там нет, но ты же понимаешь, что все знаки препинания зависят от синтаксиса.
— Ну ладно, давайте.
— Пиши: «Долго мы ехали по размытой дождём дороге, и за всё это время нам не встретилось ни ветлы»… Написал?
— Да. А что такое – ни ветлы? Ни души, что ли?
— Это… дерево такое. Ты что, не видел никогда?
— Пальмы – видел. Эти… как их… кипарисы видел… На Кипр когда ездили с родителями. Ветла – первый раз слышу.
— Берёзу-то видел когда-нибудь?
— Ха-ха-ха!
— Пиши дальше (каюсь, я решила немножко поглумиться): «Пушкин получил анонимное письмо, адресованное кавалеру ордена рогоносцев». И скажи, какой здесь оборот.
(На протяжении всего урока Вадим подёргивал правой коленкой и не переставая вертел пальцами ручку, причём она время от времени падала и он уползал за ней под стол).
Надо ли говорить, что из всей фразы про Пушкина было понято только слово «письмо». Вылезая в очередной раз из-под стола, он сказал:
— Что вы грузите меня! Мне на фиг всё это не надо.
— А что тебе надо?
— 100 баллов на ЕГЭ. Вот и учите меня.
— Хорошо. (Молчи, харизма, молчи). Что у вас по литературе сейчас?
— Сегодня стих какой-то разбирали. Про светофор…
— В 11 классе? Про дядю Стёпу, что ли?
— Какого дядю Стёпу? Нет, никакого Степана там не было. Во – Блок автор, вспомнил!
— Может быть, «Ночь. Улица. Фонарь…» — осенило меня.
-Ну, я и сказал про светофор. Ну фонарь – какая разница. Кстати, можете мне выбрать 10 стихов покороче … Блок, Маяковский… это самое… Есенин… ещё на Цэ… как её…?
— Цветаева? Зачем тебе?
— А мы урок прогуляли. И теперь она нас заставляет по десять стихов учить. А то двойка за полугодие. Найдите покороче, пожаааааалуйста.
— Значит, поэзию изучаете… А с прозой как у тебя?
— А что это такое?
Я объяснила.
— Читал что-нибудь?
— Я только западную прозу люблю. Вот «Сто лет одиночества» друг посоветовал. Уже три страницы прочитал. Но там чего-то столько имён… «Мартин Иден» ещё…
— Ну, а из наших-то?
— Вся русская литература – говно.
— А что ты читал?
— …
— Слушай, Вадим, давай так договоримся. Вот тебе книга, «Герой нашего времени» называется. Она о человеке, который в твоём возрасте был чем-то похож на тебя. И ты её прочитаешь. Если не понравится – даю слово, я грузить тебя больше не буду.
— ОК!
Дня через три, часа в два ночи получаю сообщение:
Прочитал! Неплохая проза!
Отвечаю: Рада, что тебе понравилось. Мишель будет счастлив.
Вадим: А правда, что он тоже умер от дуэли?
Я: Правда.
«Собачье сердце» тоже получило высокую оценку Вадима:
— Мне понравился Булгаков.
А вот Толстому не повезло.
— Если бы я писал, как он, ни за что бы ЕГЭ не сдал! Сплошные речевые ошибки. Ну, ни в какие ворота не лезет. Послушайте:
«…глубокая тарелка чёрной крови вышла из мохнатой руки Денисова». – Бред какой-то! Меня тошнит просто! Я прям вижу эту мохнатую руку… И тарелка … выхоооодит такая… да ещё с чёрной крооооовью!
А это что за фигня: «… повернув свою даму к её месту (!), сделал последнее па, подняв сзади кверху (!) свою мягкую ногу, – блин — склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом (прикиньте – голову с лицом склонил, а если б без лица?), и округло размахнув правою рукою среди грохота и хохота, особенно Наташи».
Рукою размахнув… округло! Пипец какой-то… подняв кверху… как будто книзу можно поднять! Причём сзади! И чем там Наташа грохотала? А как Вам «твёрдый взгляд лучистых глаз княжны Марьи»?! Прям гиперболоид какой-то! И это у него сплошь да рядом. А Вы говорили, что он семь, что ли, раз переписывал «Войну и мир»? Значит, норм для него? Мне бы за такое все баллы сняли, вообще бы сочинение не зачли! Какой же он гений после этого?!.
Льва Николаевича нужно было срочно спасать.
-Ну, Вадим. Что дозволено Юпитеру… Наверное, гениальность его чем-то другим определяется, — сказала я, но как-то не очень уверенно. Должно быть потому, что в глубине души была совершенно согласна со своим учеником.
— А чем?
— Бог его знает! Я могу только за себя говорить… Знаешь, у него есть очень ценное качество — он как-то ухитряется «побывать в душе каждого своего героя»… Когда-нибудь прочитаешь «Крейцерову сонату» — поймёшь, что я имею в виду. Там это особенно сильно. Но с этим не торопись.
— Почему?
— А то жениться не захочешь. А я виновата буду.
— А почему не захочу жениться?
— Потому что написано гениально.
А потом он пригласил меня в театр. На «Вишнёвый сад». И всю обратную дорогу донимал меня:
— А за Фирсом они потом вернулись?
Я ликовала — мне удалось пробить непробиваемую, казалось бы, стену. Не зря всё-таки я отправилась в свободное плавание! Корабль мой летел на всех парусах. И мой педагогический дар не поддаётся шкале «педагогических измерений», разработанной егэвистами.
А может быть, они правы? Смею ли я бередить девственные души бедных детей, которым предстоит жить в мире, где всё измеряется и просчитывается? Что они будут делать в этом мире со своими «разбереженными» душами?
Впрочем, я рано радовалась и и рано переживала.
Как-то раз Вадим пришёл и с порога заявил:
— У меня хорошая новость! Из сочинения ЕГЭ убрали литературные аргументы! Читать не надо!
Русь! Куда тебя несёт? — как сказал бы Данила, перефразируя (корректируя?) Гоголя.
***
На этом можно было бы поставить точку. Печальный, но эффектный финал. В кораблекрушениях есть своё величие. А счастливых концов всё равно на всех не хватит.
Но появился Коля. Ну вылитый Костя Иночкин, изгнанный из пионерского лагеря. Он был такой маленький и щупленький, что его почти не было. Зато Колина мама сразу заполнила собой всю прихожую. Сплошная харизма!
— Вот! Полюбуйтесь на это чудо в перьях! Нич-чего не читает! В диктантах – места живого нет! Совсем от рук отбился, что я только ни делала, бьюсь как рыба об лёд… гулять не пускаю каждое слово по сто раз заставляю писать чтоб хоть что-нибудь в башке осталось – ник-какого толку! Вы – моя последняя надежда….
Наконец мы сели заниматься. Коля вцепился в ручки кресла и уставился в одну точку.
— Коль, ты шоколад любишь? — протянула я ему конфетку.
— … Нет, — но посмотрел на меня с любопытством.
— А что ты любишь?
Пауза.
— На рыбалку люблю ездить. С дедом. Зимой особенно.
— А куда вы ездите?
— На Волгу. У нас там дом в деревне.
— И как улов?
По мере того как Коля рассказывал про рыбалку, он всё чаще поглядывал на меня и уже не исподлобья. Отцепился от ручек кресла и даже пару раз улыбнулся.
— А что там с русским-то у тебя не заладилось? Покажи, что в тетрадке.
— Ну, вот нам задали выучить слова, а я половины их даже не знаю… что они значат. А завтра диктант на них будет. Опять двойку получу.
— Так… ассоциация… аккомпанемент, галерея, меланхолия… прецедент, инцидент, пессимист… и ещё список на две страницы. Ну, к завтрашнему дню ты всё равно это не выучишь. Да и не надо. Давай я тебе хоть некоторые из них «переведу». А потом потихоньку будем запоминать. С мамой я поговорю.
— А зачем вообще иностранные слова нужны, если их на русский можно перевести? Для выпендрёжа?
— Не всегда. Конечно, скажем, меланхолия – можно сказать грусть, печаль… А насчёт прецедента сложнее. Легче ведь сказать «прецедент», чем «аналогичный случай, имевший место в прошлом и дающий основание для принятия определённого решения». Понимаешь?
— Ну да… а что такое «комильфо»?
— Это с французского – «как надо», «правильно», «хорошо»… А где ты видел это слово?
— У нас в деревне похоронное бюро так называется.
— Красиво!!! А читать – не любишь. Да?
— Ну почему? Просто иногда очень трудно… Я сам не знаю почему. Я начинаю вроде бы… интересно… потом вдруг стоп – и дальше не могу.
— Это оттого, что скорость, с которой жили наши предки, и скорость, с которой мы сейчас живём, не совпадают.
— Как это?
— Раньше люди жили намного медленнее. Вот представь себе – один человек идёт себе, гуляет, природой любуется, с каждым встречным здоровается, разговаривает, не торопится никуда. А другой по этой же дороге несётся, как «подорванный». Могут они за руки держаться?… Вот разрыв и происходит.
— А как же быть?
— Учиться переключать скорость.
— А как Вы думаете, я смогу грамотно писать когда-нибудь?
— Да. И очень скоро. И вообще – не унывай! «…в день уныния смирись. День веселья, верь – настанет».
— А кто это сказал? Пушкин?
— Пушкин.
— А вы можете весь стих прочитать? Я диктофон включу – дома послушаю…
Вот она – моя спасительная соломинка…
P.S. Узнавание цитат в тексте не может служить гарантией успешной сдачи ЕГЭ.
Комментарии (0)