Жила на нашей улице пожилая женщина с сыном. Звали её Ирина Васильевна. Было ей около семидесяти лет. Сыну Виктору немного за сорок. Жизнь у него не сложилась из-за его горла. Лужёным оно у него оказалось. Как деньги в руки попадут, так дней на пять в запой уходит. По молодости жена его это терпела, а как старшему из двух сыновей исполнилось восемнадцать, и он пошёл работать до призыва в Армию. Взяла, собрала драные вещички Витюши и выставила их за дверь. Куда мужику податься, конечно к маме в однокомнатную квартиру. Так и жили мать с сыном. Неделю дитятко пьёт, пару дней работу ищет. Хорошая профессия была в руках у мужика, востребованная - сварщик. Месяц пашет, не разгибаясь, а как получка опять в запой. Круг замыкается и всё по новой.
В последнею пьянку пошёл Витюша в магазин за горючим, да неудачно. Магазин ближайший из-за аварии закрыли на пару дней. Нечего делать, пришлось идти в дальний супермаркет, а то колосники горят, а тушить не чем. Как его занесло на железную дорогу, не знаю. Машинист рассказывал.
-Выезжаем из-за поворота, смотрю мужик вдоль полотна идёт, качается. Начал сигналить и тормозить одновременно. Разве остановишь поезд, такую махину в одну секунду. Помощник мой высунулся из окна, кричит ему, руками машет, а тот как не слышит.
Поезд товарный оставил Виктора без ног. Пока машинисты подбежали, перевязали, пока скорая помощь приехала, отлетела душа мученика. Осталась Ирина Васильевна одна. Ну, как одна. Был у неё ещё один сын. Жил Фёдор в другом городе. В однокомнатной квартире с женой и дочкой десятиклассницей. Приехал он на похороны брата, да и уговорил мать продать её квартиру и переехать к нему в город жить. По началу всё хорошо было. Купили двух комнатную квартиру, небольшую дачку, сынок себе подержанную машину приобрёл. Живи и радуйся. Но не понравилось внучке, что она с бабкой в одной комнате стала жить. Стала она изводить старушку громкой музыкой, когда родители на работе. Стала приводить компании своих сверстников, которые издевались над старым человеком.
Не вытерпела Ирина Васильевна, сказала, что поедет родственников проведать в родной город. Собрала небольшую сумку и уехала. Сначала кочевала от одних родных к другим. Как только просилась остаться пожить у кого-нибудь, все отказывали и по-быстрому выпроваживали старушку. Тогда, набравшись смелости, как к последней надежде, она обратилась к своей подруге. Сорок лет они дружили, вроде всё в их жизни было и горе и радости. Всё делили пополам, но и у подруги места не нашлось для Ирины Васильевны.
Поехала старушка на электричке в деревню откуда она родом. Не стала ни у кого проситься на постой. Пошла в лес, который в детстве и юности исходила вдоль и поперёк. Построила шалаш. Натаскала в него с мусорных завалов, что ей может пригодиться и стало жить. Пенсию получала на карточку. Небольшая она у неё было, но ей её хватало. Наберёт в посёлке продуктов в рюкзак и возвращалась в шалаш. Время шло, никто её не искал, ни кому она была не нужна и не интересна. Время неумолимо двигалось к зиме.
Не могу дальше писать. Тяжело. Весной её и нашли деревенские мужики, что в лес пришли берёзовый сок добывать. А ведь это не первая мать, которую дети выбросили из своей жизни. Сама недавно столкнулась с похожей историей...
Скорее, скорее родная. Как время быстро бежит, в отличие от меня. Сейчас, сейчас автобус догоню. Боже, пусть мне место кто-нибудь уступит, и я присяду, успокоюсь, и моя грудная жаба отдышится. Приеду, сынуля проснётся, а я ему борща полную тарелку насыплю. Отбегали мои ножки. Дыб, дыб, а сдвинулась с места сантиметров на тридцать. Ну и ладно, на маршрутке поеду, скорее доберусь.
Вот же запалилась, никак отдышаться не могу. Хотя бы доехать без приключений, без инсульта и инфаркта, сил мало, скорость не та. Приеду к сыну, а он спит себе потихонечку, почивает. Я, как мышенька, прокрадусь на кухню, сумки поскорее разберу, а то увидит, что приехала с полными коробами, его не дождавшись пока он до обеда высыпаться будет, ругаться начнёт словами новомодными. Интересно, а сам-то понимает, что иной раз говорит? Да и вообще, у меня, что других дел после обеда нет? Ничего поворчит, а сам рад будет, что ехать не пришлось.
Вот это повезло. Еду, как барыня, в маршрутном такси одна одинёшенька. На конечную остановку прокатиться, пассажиров не оказалось. А водитель ничего так мужчина вежливый, весёлый. Бабку с шутками и прибаутками за десять минуток довёз и высадил не на остановке, а где попросила, ближе к дому сына. Кряхтя спускаюсь с высоких ступенек, плавно скользит автоматическая дверь и, прогудев клаксоном два раза, такси уезжает. Оглядываюсь по сторонам, машин нет, перехожу наискосок дорогу в неположенном месте.
Погорячилась я с набиванием сумок, тяжёлые получились и с каждым шагом всё ближе опускаются к земле. А какими им ещё быть. Пакет с беляшами, суповой термос с горячим пловом, булочки, батон докторской колбасы и дары с собственной дачи. Всего по чуть-чуть, а сумки хоть посередине дороги бросай. Ничего дотащу, а то сыночка голодный будет. Только бы не заметил, а то опять воспитывать будет мать-старушку. Вчера только мне выговорил. Не правильно, мама, вы живёте. Много мяса употребляете в пищу. И что это за привычка лезть в жизнь детей, мол, не маленькие мы. Обхохочешься.
Да его два младших брата и отец за стол не сядут, если на нём мясо какое-нибудь, да хоть колбаса, на тарелочках не лежит. Бедные мальчики холодильником хлопают каждые пять минут, голодные, злые, пока мясо не поедят. Как-никак человек хоть и травоядный да всё же хищник. А тем более мои мальчики. На завтрак мясо в бутербродах, на обед в борщах, супах и во вторых блюдах, плюс перекус в мясных бутербродах, да на ужин мясо мясом погоняет. Совсем мне старшего сына бывшая сноха за четыре года их брака своими морковными котлетами испортила. Сама тощая и из сына сухофрукт сделала. Одну котлетку осилить не может. Беда. Ничего. Восстановлю хлопца за полгода до прежних размеров. А то в прошлый раз на спор, как братья, пятьдесят раз подтянуться на турнике не смог. Силёнок не хватило.
С моркови только зрение улучшается, каротину в ней много. Вот и разглядел, куда жена после работы ходит фитнесом занимается. А фитнес тот под два метра ростом. И определённо мяско любит. Ох и люблю я это выражение: « А я тебе говорила». Не лезь, не советуй. Сейчас там. Вы, мама, меня жизни не учите. А как сам в нашу жизнь лезет, так ничего. Не правильно питаетесь, не правильно братьев воспитываете. Грамотей. В его жизнь не лезь, а ему в нашу можно.
И тут поток моих мыслей прервала картина маслом с торца дома, в котором жила моя кровиночка. На разорванной коробке от бананов, в окружении таких же целых коробочек, сидела, вытянув ноги в ботинках «прощай молодость», знаете, такие тряпочные на молнии впереди, маленькая старушка в чёрном поношенном пальто, в детской вытертой временем цигейковой зимней шапке того же цвета. Перебирая что-то в порванном пакете, улыбалась счастливой детской улыбкой, разговаривая в пол голоса сама с собой. Увидев её, я остановилась и покачнулась, как наткнувшись на невидимую преграду. Мать моя женщина! Бабусенку кто-то на помойку выбросил.
Первая мысль - надо дать денег. А сколько? И тут жаба подняла свою мерзкую голову. ЖАЛКО. Переборов земноводное, открываю свою дамскую сумочку. В глаза бросилось сто рублей. ЖАЛКО. Плюнув в сердцах на царевну, достаю купюру и подхожу к счастливой старушке. Протягиваю ей деньги и не знаю что сказать. Старушка забирает денежку и говорит: «Опять дают». Крик души и слёз застывает в горле. Не дай, боже, ни кому такое. Поворачиваюсь уходить, а бабушка из пакетика достаёт маленький цветной водяной пистолетик и протягивает мне. Я благодарю, но не беру игрушку. Как можно отнять радость у человека. Ведь видно, что бабуленька до моего прихода им играла и была счастлива.
Всё это ерунда предпенсионный возраст и сто килограмм весу, я бежала к подъезду, где живёт мой сыночек, разбрызгивая слёзы по сторонам со скоростью самой новейшей космической ракеты. Вот я дура! Почему не покормила женщину? Еды же полные сумки. Дверь не смогла открыть ключом, пришлось звонить в домофон. Увидев меня на пороге в таком расстроенном виде, сын чуть не поседел в свои тридцать лет. Отпоив меня сердечным лекарством и чаем, чадо моё с грозным лицом приступил к допросу. Уже лёжа в спальне на кровати, заботливо укрытая пледом, затаив дыхание слушала, как сыночка названивает кому-то. Орал так, что наверно лёгкие были видны. Умаявшись кричать по мобильному телефону, заглянул ко мне в комнату. Притворилась, что сплю. Прикрыл тихонько дверь, щёлкнул входной замок. Ушёл. Куда?
Наверно всё же задремала. Очнулась от шума в коридоре. Поднялась, вышла из комнаты. Незнакомые люди в белых халатах уговаривали на кухне бабулечку поехать с ними в дом-интернат для пожилых людей. Ничего себе у меня сынок! Как же это он в наше время без взяток и очереди сумел пристроить старушку в дом престарелых. Мой ты хороший. Спасибо тебе родной мой. Чужую мать замерзать на улице не бросил, теперь и сама спокойна, меня тоже на улице не оставит.
К чему я это, не знаю. Нет знаю. Хочу всех спросить. Где у людей совесть живёт? Как можно маму, которая тебя любила, растила, отрывала от себя самые лакомые кусочки, не спала ночей, когда вы болели. Учила вас говорить, ходить, всю жизнь на себе экономила. Подставляла свои бока под кулаки мужа. Вот так взять и выкинуть на улицу. Я не понимаю и простить не могу. Как могут дети приезжать в дом престарелых и делить одежду умерших родителей. Мне об этом рассказала медсестра из интерната для стариков. Люди, вы ещё люди?
Комментарии (0)