Марфа Петровна Макарова, по-уличному – Макариха, спросонья не поняла, что происходит в избе. Яркий свет фонарика ударил ей в глаза, и она на мгновение ослепла. Потом толчок в грудь повалил её на кровать. Она попыталась закричать да не успела. В рот ей сунули какую-то тряпку, связали руки и ноги. Потом и глаза завязали. «Ну, всё – сейчас убивать будут, – ужаснулась про себя Макариха и мысленно стала читать «Отче наш».
Деревенская
Но её накрыли одеялом и оставили лежать на кровати. Она не видела, что делают грабители, но представляла их действия. По скрежету железа поняла, что ломают топором замок на сундуке. Еще поняла, что грабителей в избе двое. Один ломает сундук, а другой шарится в бельевом шкафу. «Деньги ищут, – сообразила старуха. – Сейчас найдут, а потом и задушат меня».
Но надежда на то, что не убьют, все-таки жила в сознании старухи: «Может, живой оставят. Если бы хотели убить, то сразу бы прикончили. Зачем было связывать и рот затыкать? Может, деньги возьмут и уйдут?»
Действительно, так и произошло. Зашуршал слюдяной пакет, и Макариха поняла, что деньги нашли. Она не раз слушала это шуршание, когда сама доставала из сундука пакет с деньгами и пополняла его сэкономленные от пенсии купюрами. Грабители затихли, видимо, разглядывали находку, а потом пошли к двери. И совсем ушли из дома – Макариха услышала их торопливые шаги под окном.
Она попыталась освободить руки от веревок, но ничего у нее не получилось – руки были связаны крепко. На ногах веревки тоже не поддавались. Макариха кое-как повернулась со спины на бок. Лежать ей стало немного легче – тело теперь не давило на руки, связанные за спиной. Так лежала она долго и все молила Бога, чтобы поскорее кто-нибудь зашел к ней в избу и развязал её. А еще боялась помереть или хуже того – стать парализованной. Чувствовала Макариха, что давление у нее сейчас высокое – голова болела сильно, а дышать было совсем тяжело.
Загорланили петухи в деревне. Петушиные песни подсказывали – пробило четыре часа утра. «Еще часа три лежать так-то, а уж в восьмом часу должна Василиса прийти. Коз пасти поведем», – рассуждала Макариха, надеясь на благополучный исход своего пленения. Потом она впала в полузабытье.
Грезилось ей, будто сидят они с соседкой Василисой на лугу, а козочки их рядом пасутся – травку щиплют. И вдруг появляются два мужика в черной одежде и набрасываются на них с Василисой. Тот, который душит её, орёт: «Деньги давай! Деньги давай!»
Очнулась Марфа Петровна не жива не мертва, в холодном ознобе. Испугалась, подумала – опять грабители пришли, убивать её будут. И вдруг услышала с улицы: «Марфа, спишь что ли? Выходи – коз пора выгонять! Слышишь, Макариха?!» Макариха попыталась откликнуться на Василисины слова, да не смогла – промычала только. А Василиса тем временем к двери подошла – стучать в неё стала. Макариха слышит её стук, а сделать ничего не может – мычит только да мысленно учит соседку: «С огорода зайди, Анфиска! С огорода!». Но Анфиса не слышит её. В дверь побарабанила, в полисадник с крыльца спустилась. К окошку подошла и теперь в окошко стучит. Макариха в ответ ей мычит да отчаянными слезами заливается, а сделать опять ничего не может. Потом слышит, Анфиса сотовый достала и звонит кому-то: «Алё! Алё! Михал Кузьмич, беда! Макариха, видать, померла! Я и в дверь ей стучала, и в окошко, а она не открывает. А телефона у неё нет. Давай, приезжай. Что-то делать надобно».
Марфа Петровна, слыша голос соседки, немного взбодрилась: «Пусть и помершей Василиса посчитала её, а все равно скоро откроют и развяжут».
Скоро затарахтел автомобильный мотор. Макариха сообразила – приехал на своем УАЗике председатель сельской администрации Михаил Кузьмич.
Минуты через три, которые показались Макарихе целой вечностью, Михаил Кузьмич и Василиса наконец вошли в избу. В избе было темно. Они не сразу заметили лежащую на кровати старуху, а только тогда, когда раздвинули шторы на окнах.
Увидев на кровати связанную по рукам и ногам Макариху, Василиса запричитала и бросилась освобождать её от пут.
– Кто тебя так, подруженька? – сочувственно вопрошала Василиса соседку. – Что за антихристы так надругались над тобой, Марфушка?
Макариха поначалу и слова вымолвить не могла – и челюсть не слушалась, и во рту пересохло. Она, не вставая с кровати, лишь показывала затекшей рукой на двухведерную кастрюлю. Михаил Кузьмич догадался, что старуха хочет пить и принес ей воды в ковшике. Сделав несколько глотков, Макариха заплакала навзрыд и сквозь рыдания произнесла: «Не знаю я, Васёна, кто со мною так обошелся. Знаю только, что двое их было и что деньги они у меня украли». «Много?» – спросил глава поселения. «Пятьсот тысяч с лишним», – ответила Макариха и заревела в голос. «Ого!» – удивился Кузьмич и достал из кармана телефон. Стал звонить в районный отдел полиции – сообщать о преступлении на вверенной ему территории.
Через час к дому Марфы Петровны Макаровой подъехала полицейская машина. Полицейские находились в доме около получаса. Потом поехали к дому Витьки Гуся. Витька Гусь был не один, а с Колей Путятиным. Оба – в полупьяном состоянии. Их посадили в машину и увезли в район. А по деревне сразу поползли слухи, что обидчиков Макарихи поймали, имея в виду Витьку Гуся и Кольку Путятина. Многие и не сомневались нисколько, что ограбление совершили эти двое. Кроме них в деревне рецидивистов не имелось …
В полиции Витьку и Кольку попытались расколоть и заставить подписать чистосердечное. Но дружки ограбление Макаровой не признавали. Витька и Колька в один голос заявляли, что ночью никуда не выходили – дома выпивали. Что свидетели у них есть – Верка Коровина и Надька Тёлкина, которые были с ними до утра. И ещё сосед Чмонов приходил ругаться на громкую музыку.
Участковый Васин по просьбе следователя опросил Коровину и Телкину на предмет алиби их собутыльников и сообщил по телефону: «Да, все четверо гуляли до утра и никуда из дома не отлучались. Подтверждают и Телкина с Коровиной, и сосед – Павел Андреевич Чмонов». К вечеру Гуся и Путятина выпустили на свободу.
Следователь Пылайкин был огорчен ходом событий. С самого начала он был уверен, что быстро раскроет преступление. Не сомневался, что ограбление – дело рук рецидивистов Гуся и Путятина. Кто кроме них мог это сделать, если в деревне, за их исключением, проживают одни престарелые пенсионеры да две непутевых разведенки? Но что-то пошло не так … Расследование заходило в тупик. Нужно было менять тактику. Следователь решил начать все с начала … На следующее утро он поехал к Макарихе для детального выяснения обстоятельств ограбления.
Марфа Петровна подтвердила, что грабители пьяными не были – спиртным от них не пахло. Пылайкин спросил старуху, что ей показалось странным в поведении грабителей. Та подумала и вдруг сказала: «Уж очень просто они ко мне в избу прошли – я даже не услышала». Следак почуял, что в ее словах есть начало той ниточки от клубка, который он теперь непременно размотает. Он встал со стула и засобирался к себе в отдел – нужно было сосредоточиться и всё еще раз обдумать. Макариха спросила его на прощанье:
– Сынок, а деньги-то найдешь? Ты уж найди, пожалуйста. А то я вдруг слягу, кто за мной без денег ухаживать станет?
– Постараюсь, – сухо ответил Пылайкин. – А вы не переживайте, сейчас социальные службы есть – они обязаны заботиться о стариках. А у вас что – родных нет?
– Дочка есть, Татьяна, – ответила Макариха. – Она в городе живет, работает. Но разве поедет сюда за мной ухаживать?
– Здесь, в области живет? Как её фамилия? – спросил Пылайкин.
Макариха назвала и имя, и отчество, и фамилию дочери. Сказала и адрес, где она в городе проживает. И в очередной раз попросила:
– Уж ты, товарищ милиционер, пожалуйста найди деньги. Помоги мне – старому человеку.
– Постараюсь. Только не милиционер я, а – полицейский.
Утром следователь Пылайкин отправился в областной центр. В Управлении получил разрешение на просмотр интересующих его видеокамер. Машина, зарегистрированная на имя дочери Марфы Петровны Макаровой, в ночь ограбления была зафиксирована на выезде из города дважды: в десять вечера – когда выезжала из города, а в четыре утра следующего дня – когда возвратилась.
Потом был обыск в квартире и в гараже, принадлежащих дочери Макарихи. Сверток с похищенными деньгами нашли в гараже. Уличенная неоспоримыми доказательствами, Татьяна призналась в ограблении матери. Они с мужем хотели купить новый автомобиль, но денег не хватало …А мать – скорее удавится, чем даст хоть копейку …
* * *
Три месяца назад Макариха приезжала к дочери в гости. По приезду отправили старуху мыться в ванную. Та нехотя согласилась и пошла мыться, но зачем-то захватила с собой сумку. Татьяна обиделась на мать и упрекнула её:
– Ты, мама, совсем уже одичала в своей деревне. Дочери родной не доверяешь. Оставь сумку, зачем ты её в ванную берешь? Оставь в комнате – никто не тронет.
Макариха замешкалась на секунду, но послушалась дочери и сумку в ванную не взяла.
И напрасно, как только зашумела вода из-под крана, Таня быстро нашла в сумке матери сверток в слюдяном пакете. Пересчитала деньги и чуть было не сошла с ума – полмиллиона!
«Это что же? Она не ест, не пьет что ли? – удивилась Татьяна. – Хотя, почему не ест и не пьет? У нее молоко бесплатное от козы Дашки, огород свой. Коммуналки нет, как у нас. Только за свет копейки платит, да за дрова тысяч двадцать в год. А пенсия – двадцать одна тысяча. Ей ведь восемьдесят пять лет – повышенную пенсию получает … Вот и накопила».
Увиденное в сумке не давало покоя Татьяне. Проводив мать в деревню, она размышляла: «По-доброму мать денег не даст – проси не проси. Сроду была скупая. А что, если кондрашка ее хватит, или так умрет невзначай, что тогда будет? Взломают дверь, обшарят все, найдут деньги и заберут. И скажут, что никаких денег и в помине не было. Тогда доказывай, что были деньги, да только никто не поверит. И хоронить её тогда на свои придется, и поминать. Она, старая, из ума выживает, а ты страдай потом. Зачем тебе такие деньги, мама?!». И Татьяна решилась пойти на крайность …
Муж согласился сразу, задумка ему понравилась. И они поехали. И все у них получилось: Татьяна знала родительский дом как свои пять пальцев. Знала, как попасть в него через двор, с закрытыми глазами могла найти в родной избе каждую вещь ...
Теперь она жалела только об одном, что послушалась мужа и спрятала краденое в гараже …
* * *
Макариха чувствовала себя плохо, но на суд приехала. Татьяна старалась не смотреть в сторону матери, боялась встретиться с ней взглядом.
Когда судья предоставила Марфе Петровне слово, та сказала: «Отпустите вы их, ваша честь. Они боялись, что помру я, а деньги пропадут. А им меня хоронить и поминать. Я виноватая во всем. Я их на преступление подтолкнула. Отпустите их, гражданка судья».
Судья только усмехнулась про себя на слова Макарихи и вынесла грабителям суровый приговор …
Комментарии (2)