– Здравствуйте. Женя дома? Я одноклассник.
– Дома-дома. Проходи, как тебя? Проходи, Петя. Женя убирается в своей комнате. И пусть убирается получше! – грозно повысила голос старуха, чтобы её слышали из прихожей.
– Ступай на кухню. – приказала бабка. – Любишь пирожки с яблоками?
– Да.
Я испытал облегчение. Пирожки не суп. Не котлеты. Тем более не каша! Некоторые пичкают детей в обед кашей. Брр!
Вообще, домой к друзьям, лучше в обед не соваться. Родители непременно усадят за стол. И ну шантажировать «Не выйдете, пока все не съедите!». Или начнут подло стравливать «А ну, кто быстрей?!». И ты ешь, а куда маленькому деваться. А сладкие пирожки другое дело!
Сев за стол, получил пару румяных пирожков и компот. Расправился с угощением в пять минут. Тут же получил еще. Бабка была здорова печь!
Едва доел пирожок до половины, как появилась красивая девочка моих лет. Одиннадцать, не больше. Она была очень угрюма и оттого еще краше. Я позабыл жевать: такие у нее голубые глаза и вздернутый носик. «Женькина сестра» – смекнул я, хотя прежде ее не видал.
Ожгла глазами, не здороваясь, небрежно села напротив и получила порцию известного укора в пику аппетиту.
– Посмотри, как мальчик хорошо кушает! – попеняла девчонке старуха, а меня погладила по голове. – Летчиком будет, героем СССР.
Я-то хотел космонавтом, трижды героем, но я все равно почуял превосходство над противником. Этим бы все и кончилось, но лишь бабка вернулась к плите, как девчонка показала мне длинный язык и оттопырила уши.
«Ах, так!» – вспыхнул я, и забил в рот оставшуюся половину пирожка. Едва проглотил. Выступили слезы, девчонка красноречиво покрутила у виска пальцем.
Тут же, со словами: – Кушай-кушай, деточка. – мне подкинули еще горяченьких.
На это «деточка» девчонка беззвучно трясется, картинно схватившись за тощий живот, скачут её глаза и плечи. Ей в дурдом: на руках бы носили.
Я беру пирог, кусаю, насколько хватает рта. Пара взмахов челюстью, глотаю. Девчонка кушает помаленьку и не сводит с меня насмешливого взгляда. Глазищи ее обидно не мигают. Женька, дурак, все не идет. Пирожки съедены.
– А вот с пылу с жару! – все мечет и мечет старуха.
Я уже набит пирожками, но не сдаюсь. На седьмом пирожке, у девчонки сползла с лица улыбка. На девятом она со страхом глядит на меня. Победа. Победа не радует.
– Глянь, как хорошо кушает твой одноклассник! – призывает бабка девчонку. – А ты?
– Он не мой. – мрачно говорит та.
– А чей же? – хохотнула старуха.
– Не знаю. Дурачок какой-то…
– Вот я тебе по губам! А ну извинись! – прикрикнули на неё.
– Извините, конечно. – фыркнула девчонка. – Но я его не знаю. Откуда он вообще?
И отвернулась, только косы взлетели. Пауза.
– Мальчик, ты кто? – после стольких скормленных мне пирогов, осторожно интересуется бабка и тычет лопаткой в девчонку: – Ты Женю знаешь?
А я ей с паузами и одышкой: – Нет. Знаю только вашего мальчика Женю.
– У нас нет мальчиков…
Подгорали пирожки, старуха хлопала глазами. Живот у меня разнесло, как на сносях. Дыхание сделалось поверхностным. Вот-вот, и пироги выйдут боком, чтоб не сказать хуже…
– Ты в какую квартиру пришел? Номер? – спрашивает меня старушка.
– Сорок пятую.
– А это сто пятнадцатая...
Короче, я ошибся подъездом. Женька-то у нас в классе новенький. Я всего раз и был у него, и даже в квартиру не заходил – обождали с пацанами на лестничной клетке.
Нагибаюсь обуть ботинки, в глазах темнеет: так объелся через эту девчонку. Да зазря! Покраснел, отдуваюсь. Пот по лбу. Шнурки не даются. Плюнул, хотел так уйти помереть, но старуха сама зашнуровала. Женька победоносно стоит руки в боки, ухмыляется. Ой, как мне плохо!
– Заходи еще. – виновато сказал бабка. – В следующее воскресенье беляши с мясом…
И тут я упал в обморок.
А. Болдырев
Комментарии (2)