Оборванные струны....

Аля Хатько

      Я  думаю, что во многих  семьях  есть  дорогие  сердцу  вещи, даже  может совсем безделушки. И почти с каждой из них, связано   воспоминание. Иная греет   душу, а  какая-то наполняет болью. Иногда мимолетно брошенный взгляд на нее, может так взбудоражить память, что забыв обо всем на свете, погружаешься в то далекое прошлое, и оно, как живое встает перед тобой.

  Вот и я, занимаясь повседневной работой, нечаянно остановила свой взор на скрипке , которая висит у меня на стене. Оборваны струны ,  лак потрескался, а смычок и вовсе куда то запропастился. Дали о себе знать многочисленные переезды. А скрипка-это память о моем отце. Вот уже прошло много  лет, как ушел из жизни талантливый человек, с прекрасной душой и очень трудной судьбой. Этот небольшой рассказ будет состоять из моих воспоминаний. Естественно, я не могла быть свидетелем тех событий, а будучи любознательным ребенком, слушала и запоминала то,  о чем говорили взрослые. И из этих обрывочных воспоминаний у меня сложилась картина жизни моего дорогого и любимого папочки .   Конечно, я что то приукрасила, немного додумала, но основные события имели место быть. Отца я буду называть в некоторых местах Иваном, так мне удобнее повествовать. Складывая по кусочком , отрывки моих воспоминаний,  как на ладони высвечивается  короткая  жизнь  простого человека.  Он  пришел однажды в этот мир, что бы жить, наслаждаться , любить. Только, видимо, не в то время родился ,немного поспешил, хотя…ничего не происходит просто так…..

   В семье у родителей было четверо детей. Два мальчика и две девочки.  Мой папа  был старшим. Звали его Иваном.  Жили по тем временам бедно. Имея всего три гектара земли, корову и лошадь  нужно было  как- то ухитриться прокормить семью. Поэтому работали  все. А Ивану-подростку приходилось больше всех. Его задача была накормить и напоить  скот, принести дрова и растопить печку зимой.  И все по часам. Отец строго следил за этим.

     Как то  зашел Иван к соседям, жившим не далеко на хуторе. У них в ту пору   гостил родственник из Риги, работающий  в каком - то заведении музыкантом.  С собой он привез скрипку, она  лежала на столе, поблескивая лаком. Ваня ,как зачарованный смотрел на инструмент не отрываясь. Гость взял в руки инструмент и начал играть,  какую - то незнакомую мелодию. Затем вторую, третью и так весь вечер. Паренек был очарован. Так и просидел весь вечер у соседей. Зерно упало в плодородную почву и проросло огромной любовью к музыке. Впервые у Ивана была бессонная ночь. В голове  звучала музыка. Утром, лишь только управился со своими обязанностями, паренёк был уже у соседей. Музыкант, видя какое впечатление,  произвела на Ивана музыка, вызвался обучать его игре.
     Менее чем за  месяц  молодой ученик  уже играл не сложные музыкальные произведения, не зная ни одной ноты, улавливая на слух, поражая этим своего учителя.  Скоро  гость должен был уехать.  А   в глазах у парня читалась  такая  тоска, что  заезжий музыкант предложил сделать ему  самому скрипку. Ваня ухватился  за эту идею. Он немного уже столярничал. Отец  ещё с самого детства    обучал сына этому ремеслу . Через две недели  скрипка была готова ,оставалось только покрыть ее лаком . Естественно денег на это у него не было. Радостный и счастливый , с новой скрипкой в руках поздно вечером он буквально влетел в дом, где за столом сидела вся семья , во главе с отцом. Он приготовился сделать сюрприз, и  только поднес смычок  к струнам,  желая   музыкой  продемонстрировать свою радость, поделится  ею с теми, кто дорог, со своими родными, как   грозно поднялся  отец.          (Сын не вовремя пришел домой, что бы накормить скот)  Молча  выхватил  из рук, ошеломленного сына инструмент и  хряснул о пол!       На мелкие детали развалилась скрипка. Темно стало в глазах мальчишки. Как будто вместе с гибелью инструмента, улетела куда- то душа человеческая. Слезы,  рекой потекли из глаз. В чем стоял  паренек, в том и ушел из дому. Вот так оборвалась первая струна….  в душе в одночасье  повзрослевшего молодого человека.   

  

     Не вернулся он не на второй, не на третий, не на четвертый день. Не заметно зиму сменила весна. На смену ей пришло лето, затем осень, и снова - зима. Следы Ивана затерялись. Да никто и не пытался его искать. Немного потужили и, успокоились. Сестры и брат тихонечко радовались, Ведь земли то мало. Как ее поделить то на четверых? А  так вот на троих все-таки. Отец так же не чувствовал за собой никакой вины. Обязанности по дому распределил по-новому. Жизнь же продолжалась. И только мать замкнулась в себе. Слез давно уже не было. Бессонными ночами смотрела в потолок сухими глазами и шептала, шептала бесконечную молитву  Матери Божьей, просила помощи не себе, не оставшимся с ней детям, а ему, ее первенцу Ивану.  Вся работа у нее валилась из рук. Отец и ругал ее и просил по добру, и даже рукоприкладствовал. Ничто не могло заглушить её горе   Так проходили дни за днями, недели за неделями..  месяцы за месяцами 
.И годы…годы … Прошло пять лет. Мать превратилась из цветущей 45-летней женщины в старуху, которая не снимала черный платок. Она  жила только мечтами о встрече с  Ванечкой. Болезнь уже точила ее изнутри. Стояла поздняя осень. Птицы давно улетели, унесли с собой последние надежды. Жизнь матери угасала и таяла, как свеча. Как - то находясь между сном и явью,  она вдруг четко увидела солнце. Оно было багровым, клонилось к закату. Казалось,  еще минута  и оно скроется из глаз. Мать не могла оторваться от этого видения.  Что- то удерживало ее, не давало отвести глаза. И тут она отчетливо на  фоне последних лучей увидела его, своего  сыночка. Он шел, направляясь к ней, широким мужским шагом. Женщина вскрикнула…и…открыла глаза. В доме стояла тишина. Собрав последние силы, мать подошла к иконе Иерусалимской Божьей матери, висевшей в красном углу, и буквально рухнула перед ней на колени. Своими словами,   вперемежку со слезами она просила, умоляла такую же , как и она сама мать,  дать возможность увидеть , хотя бы еще разок  свою  кровинушку.
 В нескончаемой молитве ее застало утро. Обессилившую, замерзшую, почти без чувств муж отнес ее в кровать, укрыв   теплее.  День шел своим чередом. Все безукоризненно выполняли распоряжение отца. Видя, что жене совсем стало худо, хозяин велел  сыну запрячь лошадь, и уехал за доктором, жившим  в десяти километрах от их   хутора. Только к вечеру смог доставить врача к жене. Одного осмотра оказалось достаточным, что бы определить болезнь. Отведя отца в укромный уголок,  сказал – Рак! Опухоль  в животе уже выползала наружу. 
Доктор, повидавший за свою  врачебную практику все, не мог понять, как при такой болезни женщина терпела без единой жалобы  такую ужасную   боль. Не понять никому, кроме  матери,    что боль,  душевная боль , сильнее физической.
 Уже в сумерках отвез отец врача и возвращался домой. Два километра нужно было ехать лесом. И тут, впереди, замаячили странные огоньки. Понял мужчина, что это волки вышли на охоту. Страх, холодный страх заползал медленно, но уверено в сердце. А круг сужался. Лошадь  заржала и начала пятиться назад. На узкой лесной дорожке развернуться не было никакой возможности, и тогда мужчина закричал.  Закричал, собрав  все свои силы. В этом крике был страх, призыв о помощи  и было в нём ещё что - то такое, что не описать словами. И вдруг, как по волшебству, волчье движение остановилось, замерло в нескольких метрах от лошади и его хозяина. Мужчина отчетливо услышал совсем не далеко от себя, музыку. Мелодия была незнакомой. Играла скрипка. Это было что - то невероятное! Он подумал, что  может,  его уже  сожрала       волчья стая и он там, на небесах слышит эту чудесную мелодию? Лошадь тихонечко заржала и начала стричь ушами, чувствуя,  нечто      только ей одной понятное. К телеге приближался силуэт мужчины, который играл на скрипке. Волки, опустив  хвосты,  медленно отступали в лес, подняв морды подвывали, казалось в унисон скрипке.

И какой же была неожиданность, когда прозвучал не смелый голос – Папа!? Отец вздрогнул. Чем - то родным и далеким повеяло на него. - Сынок? Ванечка?!!! Мужчины обнялись. Слов не было. Так состоялась встреча отца и сына.

     А дома уже начали волноваться. Приготовили факелы, что бы идти  навстречу отцу. Знали  дети, что волки промышляют в эту пору. И тут во двор въехала телега с двумя мужчинами. Обрадованные дети выскочили на улицу и остановились в нерешительности. Отец, с улыбкой , отдав в руки младшего сына вожжи,  пропустил вперед себя Ваню , приглашая войти в дом,     и попросил дочь Веру, зажечь еще одну керосиновую лампу. Перед ними стоял молодой, симпатичный парень, который держал в руках какой- то непонятный продолговатый чемоданчик,    а за спиной – небольшой рюкзачок.
 
Из-за занавески, отделявшей кухню, послышался тихий голос.- Это ты, Ванюша? Парень побледнел и метнулся туда, откуда шел призыв. С трудом разглядел он лицо матери, которое изменилось до не узнаваемости . -Мама! Мамочка!.. Иван упал перед ней на колени и горько зарыдал. Исхудавшая  рука матери  гладила его по головке, как в детстве. А губы шептали - Вот и дождалась. Дождалась ….Я знала, что придешь ко мне, я знала..Вскоре, рука замерла, а шепот стих .  Предчувствуя, что- то недоброе, Ваня вгляделся в материнское лицо. Глаза были закрыты, на лице застыла улыбка.  Его мамочка  была  здесь, рядом, но уже далеко…слишком далеко. Закусив губы  до боли, он поднялся и выбежал на улицу, как и тогда, как пять лет назад. Только теперь он рыдал, не сдерживая себя. Собака выползла из конуры и завыла. Так человек и собака выражали свою боль утраты.

  Похороны состоялись через три, как и полагается по христианскому обычаю. Все эти дни лил дождь, как бы оплакивая эту скромную женщину-мать, которую все время поддерживала только любовь к сыну и надежда на его возвращение.
     Жизнь пошла своим чередом. Пробыв в доме неделю, заметил Иван, как настороженно поглядывают на него брат и   сестры. Он понял, что   здесь он не прошенный гость , что закрыв пять лет назад дверь родительского дома, он закрыл ее навсегда. Все здесь стало чужим и далеким. Погостив  ещё несколько  дней, он  собрал свои скромные вещи, попрощался с родными   и пошел  на кладбище.  Там, стоя на холодном, пронизывающем ветру, не вытирая катившихся из глаз слёз, он играл Полонез Огинского. Плакал   скрипач, плакала скрипка.. . . Вот здесь, на этом кладбище, где  в сырой земле лежала мать, оборвалась в душе еще одна струна, вторая…по счету. 

   Закинул за спину свой тощий рюкзак, положил в футляр скрипку,  не оглядываясь,  Иван  свернул на дорогу,  по которой ушел 5 лет назад. Воспоминания захлестнули, выползая откуда-то из памяти. Несколько лет он упрямо прятал их, не выпускал , а теперь они сами выплывали из глубины сознания и складывались в картину. 

Шел Иван и видел паренька, выбежавшего  из дому в рваном полушубке и худых валенках . Слезы застилали глаза, но ноги упрямо несли вперед. Всю  ночь шёл Иван. Только утром впереди замаячила какая - то усадьба. Он остановился в нерешительности, не зная, где же находится? Во дворе громко залаяла собака. Вскоре появился мужчина и что - то спросил. Иван молчал потому, что речь была не знакомой. Он стоял и как то глупо улыбался. И тогда на ломаном русском языке мужчина повторил вопрос  - Ты кто? 
-Иван я, несмело ответил   паренек. Оказалось , что он пришёл  на хутор, где жила латышская семья. Ведь его  родная белорусская деревня находилась в 50 км от Латвии .  За ночь он прошагал это расстояние. Семья накормила, обогрела  беглеца, дала возможность отдохнуть , и предложили работать у них. Иван обрадовался. Работать он любил. Почти такие же обязанности он выполнял дома. К порученной работе он относился добросовестно. Вскоре   стал  почти своим. 
 Менее, чем за месяц он прекрасно понимал латышский язык, а через полгода и сам разговаривал  на нём. Будучи очень способным ко всему Иван  научился     и паять, и стеклить, и клеить, и плотничать, и столярничать . За что не возьмется- все спорилась у него в руках. Так незаметно летело время. На первые заработанные деньги  Иван  купил скрипку и футляр к ней.
 Сбылась мечта. Он быстро освоил инструмент         Вечерами после работы вся семья с удовольствием слушала молодого музыканта. Иногда все вместе под скрипку, пели свои народные песни.     Часто собирались и другие хуторяне, что бы вместе отметить какой- то праздник. Иван был всегда среди них. Его давно уже признали своим. Смущало парня только то,  что он не умел ни   читать ,ни  писать. Дома, на Родине тогда не было белорусских школ, а только польские. Западная Беларусь была отдана Польше. За учебу надо  было  платить, а денег не было. Так и остался не грамотным. Он не умел даже расписаться.

  Очнулся от    воспоминаний , когда навстречу выскочила хозяйская собака , и радостным лаем приветствовала    на   том же хуторе, в Латвии, куда привела его дорога  пять лет назад. С большой радостью был встречен снова здесь снова.  Боль утраты  постепенно утихала.       Все пошло по старой наезженной колее.

 Как-то его пригласили,    вместе с  местным баянистом играть на свадьбе. Он с удовольствием согласился.   Свадьбу гуляли три дня. Нет, нет, да ловил он на себе взгляд голубоглазой и светловолосой девушки. А когда запели какую-то латышскую песню, Иван был поражен её чудесным голосом. Молодые люди познакомились.  Так наступила счастливая пора влюбленности.  Целых два года молодые люди встречались. О женитьбе речи быть не могло. У жениха  ни кола, ни двора, как говорят, а только золотые руки. 

 А в это время к его любимой посватался парень из соседней деревни. Родители дали согласие, не спрашивая его у дочери. Наметили день свадьбы. Словно померкло солнце для молодого человека. Только скрипка понимала душевное состояние . Она пела о любви, о несбывшихся мечтах. Хозяева переживали вместе с ним,  чем могли, тем и поддерживали. Но как можно заглушить эту боль? Накануне венчания, девушка сама нашла Ивана и предложила бежать. Так и сделали.    Нашли прибежище в Риге. Сняли квартиру, устроились на работу,  оформили отношения. Счастливее людей, чем эти двое,  казалось ,  не было в этом городе. 

   Вот и их квартира. Нажал на звонок один раз, два, три.,., но   никто не открывал. Тревога  закралась в сердце Ивана. Он начал  кулаком громко  стучать в дверь. И тут   …она, его жена, вся раскрасневшаяся и такая нарядная приоткрыла дверь    - Ты? спросила, побелевшими губами.- Да я, я это!  Я! Не узнаешь, что ли, родная ты моя!  Из квартиры   послышался  плачь ребенка. Иван рванулся в комнату и… остановился. 

За накрытым столом сидел молодой офицер. Как жаром обдало сразу с ног до головы. Повернулся к жене и спросил - Ты кого выбираешь? Его или меня? Она стояла, потупив  голову, и молчала. Тогда Иван  повторил вопрос. Вскинула голову и глазами показала на офицера. - Его!  Иван молча   шагнул к детской кроватке, взял дочурку на руки. Она сразу успокоилась, начала  что- то лепетать, улыбаясь. И такой тоской зашлось сердце любящего отца, что потемнело в глазах.    Нежно поцеловал малютку, снял со стены скрипку, уложил в футляр, поклонился и…ушел.  Выйдя за дверь  ,  остановился от   нестерпимого звона в ушах. Он понял, что в душе оборвалась третья по счету струна.  Дорога у него была одна, обратно на фронт … 
  
   Шла война .  Мосты горели, взрывались, а они, саперы ,     снова и снова восстанавливал их. В свободное время играл для себя, для своих товарищей по оружию.  Музыка  помогала ему выжить, не сдаться, помогала выплеснуть наружу всю боль от предательства.
    Все когда-нибудь кончается. Получив  ранение в руку, отлежав  в госпитале , Иван  был списан в запас и отбыл на Родину в Беларусь .Отца давно не было в живых. Старшая сестра Марфа была уже замужем, а младшая Вера проживала с братом и его семьей . Жена брата  искоса посматривала на незваного гостя, да и Вера, видать была  здесь не ко двору. Иван  начал присматриваться  к одиноким женщинам. А  их в ту пору было много 
.
В  Западную Беларусь война пришла несколько позже ,но от призыва на фронт  мужчины не  были освобождены. Вместе с односельчанами ,уже под конец  войны, был призван и муж мамы. Похоронка     не заставила себя  ждать. Женщина осталась с маленьким сыном на руках. Вскоре начали возвращаться с войны односельчане, которые были очевидцами гибели её мужа.  Похоронили его на польской земле. Осталась мама Марья одна, с сыном на руках  . А Иван ,мой будущий папа, искал  себе пристанище. Так вот и встретились два одиночества. У мамы был свой дом на хуторе,  оставшийся от мужа и небольшое крестьянское подворье.      Иван пришел к ней в примы .    Вскоре  по призыву власти начали переселять людей из хуторов в поселки . Старый дом был  разобран,  перевезен в поселок  и отстроен заново руками нового хозяина.  Так и жили в трудах и заботах Иван да Марья. Вскоре на свет появилась и я, их поздний ребенок.

    Немного отступлю от своего повествования. Будучи студенткой, изучая растительный мир, я столкнулась с интересным растением.  
   Многие знакомы с ним.  Растет оно повсеместно. Интересно то, что цветет с июня по сентябрь . Для не сведущих этот цветок  кажется двухцветным: желтым и лазурево - синим. Однако это не так. Цветет то он только желтыми цветами, а синеву дают прилистники, расположенные сверху желтизны. Это очень полезное ,лекарственное растение. И как ни странно, в народе это растение зовется  иван-да марья. 

Почему я сделала такое отступление? Просто сравнила его с моими родителями и улыбнулась. Создавалась иллюзия верховенства отца, который считался главой  , но фактически  во всём заправляла мама. Это была волевая  женщина. На первом месте у неё была работа и забота, что бы семья была одета и накормлена. В доме все подчинялось ей. Она, как майская гроза ..налетит, погремит  и..успокоится. А  папа  по своей  натуре  был добрым, нежным, ласковым. Романтик до глубины души. Никогда и никого не обижал. Мы, дети не слышали от него ни одного окрика ,хотя заслуживали вполне..и даже очень. Любил юмор, всегда был душой компании  .  А иногда мог    в задумчивости, отрешившись от мира сего., сидеть часами, а потом брал в руки скрипку и  начинал играть.

 Я с самого раннего детства запомнила Полонез Огинского.  Слишком часто, мне кажется, он звучал.  Помню, как маленькую водил меня на луг, где цвели ромашки. Срывал цветок, не заметно скручивал стебелёк, брал двумя пальцами, показывал мне и говорил -Цветок, цветок, повернись к Алинке  передом, а ко мне задом! И удивительно, что цветок вертелся в пальцах ,а я верещала в восторге. И лепетала .-К Ялинке, к  Ялинке…!!!Так и прозвали с тех пор меня Ялинкой…
         Я долго так сидела,  погрузившись в эти обрывочные воспоминания. На память пришли прекрасные слова Эдуарда Асадова  
Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звёзд не поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь.

    Папа получал письма из Латвии. Писала Зента, дочь папы. Мама читала ему письма , а  вечером они вдвоем писали ответ. Мама всегда спрашивала, что писать и папа диктовал.  Потом сам лично относил письмо на почту, и ждал ответа. Иногда в письмо было вложено фото. Какой же радостью светились тогда отцовские глаза! Мать была не глупой женщиной и понимала, что тянет , как магнитом папу- туда. Может быть не так к дочери, как  к той женщине, к своей первой любви. И тогда она сама предложила, что бы папа поехал навестить дочку. Надо было видеть, как преобразился отец. Словно крылья  выросли у него за спиной. Закупила, как положено гостинцы, подарки, и отправила его в дорогу.

 Соседи пожимали плечами и перешептывались, что , мол не вернется Иван  к Марье. Уехал навсегда. Две недели не было   никаких известий. Мама страдала молча. Мы с братом перестали устраивать потасовки, ходили  как в воду опущенные. И как- то утром, напротив нашего дома остановился автобус, и из него вышел папа  с большим  и тяжёлым чемоданом.   Словно посветлело все вокруг. Это осветилось улыбкой мамино лицо. Я бегала вокруг и орала только одно предложение-папа вернулся!!!!.Брат был старше меня , тот  молчал. Но по всему было видна радость. Ведь папа не делал различия между мной и им. Мы оба были его детьми. Это было так важно.
 

Мы потом подслушали, как он рассказывал маме о встрече со своей бывшей женой и дочкой. Все были рады. Особенно Зента, его дочь. Бросилось ему  в глаза, что девочка  росла, не видя материнской ласки.   Оставшись вдвоем с отцом, она рассказала, что  у матери было несколько мужей. Она их меняла часто . А ребенок рос  сам по себе.  А когда осталась одна, никому не нужной, мать начала третировать ребенка, что бы та помогла ей вернуть отца. И тогда под диктовку матери, дочь писала письма отцу. Бывшая жена уговаривала простить и остаться с ней и с дочерью. Но папа был непреклонен. Выслушав дочь,    отец еще раз убедился, что уйдя тогда  , он сделал   правильно. И уже совсем другим человеком вернулся к нам.   Он отпустил свою первую любовь, хоть и с большим опозданием. Но это надо было сделать для блага всех нас. Наступило счастливое время, когда родители были счастливы по настоящему, а мы, дети купались в лучах этого счастья.

       Я намерено опустила ,  какой то период в своих воспоминаниях. Для того, что бы вернуться к ним, рассказывая о матери .  
 
          Стояла осень. Папа почувствовал  себя    больным и обратился в поликлинику. Диагноз ошеломил нас всех. Это был рак легких. Отец курил.  Лечение в разных клиниках успеха не принесли. Болезнь прогрессировала. И наконец, отправили умирать домой. Так прошла зима, наступила холодная весна.  Начиная  с апреля   и до средины мая, лили дожди. Они не прекращались ни днем, ни ночью. Словно оплакивала сама природа предстоящее расставание с человеком, который так любил эту жизнь.

   Отец не мог уже играть. С помощью родных, садился у окна и   молча, вглядывался куда- то только ему одному ведомое.  Возможно, что он  подводил итоги жизни. 
   В тот майский день, впервые тучи развеялись, и выглянуло солнце. Я подошла к кровати, что бы помочь ему встать. Папа молча отстранил мою руку, прошептал….- Скрипку… и затих. Ему было 64 года.
 
  На похоронах играл духовой оркестр. Светило солнце….Весь колхоз, а это несколько деревень, пришли провожать в последний путь отца. Ведь ни одна свадьба, и ни одни крестины не обходились без  его музыки . Работая в строительной бригаде , возвел ни один дом для своих земляков. Он оставил о себе светлую память. 

    После похорон   прошло три дня. Я была дома одна.  Какой-то    звук привлек мое внимание. Войдя в комнату, я подняла глаза на стенку, где обычно висела скрипка, и…чуть не обомлела. Все четыре  скрипичные струны были оборваны…..  Круг замкнулся.