Я хочу, чтобы по первому каналу ТВ снова наискосок двинули комбайны, выбрасывая реки зерна; чтобы снова загорелись мартены – и горновые, улыбаясь, снимали рукавами сажу с лиц. Хочу водопады кильки из рыбацких, а не соц-сетей; хочу истории про чешских пивоваров и румынских виноградарей.
Хочу, чтобы испарились из новостей кровожадные мусульмане, чтобы они отправившись далеко-далеко вместе со своими балахонами, автоматами, бородами и женщинами в попонах. Пусть бы там где-то, далеко от нас, боролись, с переменным успехом, с колонизаторами, а мы бы негласно, но эффективно помогали нашим далеким друзьям в белых чалмах. А тут остались бы только добрые татарские дедушки с клюшечками, пожилые азербайджанки на базаре и несколько узбеков в тюбетейках, которые привезли свои дыни с зеленью, продадут их и уедут.
И чтобы гомосексуалисты вместе со своим гнусным пристрастием перестали бы петь и плясать на глазах у всех, стали бы не видны и не слышны. А само название их стало бы снова медицинским, вроде "анкилостома" или "энцефалоцистоцеле".
Хочу, чтобы исчезла, стала невидимой местечковая правозащита и местечковые же литературка и режиссурка. Чтобы наши шипящие на все российское поэты свои вирши и иные дивные творенья снова печатали бы на туалетной бумаге и распространяли среди себе подобных тихо, не афишируя на всю страну. И периодически тихонько садились бы на белые самолёты и валили бы в Америку-маму и в Канаду-папу, оставляя нас тут одних горевать.
Хочу, чтобы снова были спартакиада, ГТО и зарница. Рыбий жир и автоматы по продаже воды. Чтобы регулировщик козырял водителям и показывал им дорогу.
Хочу, чтобы было распределение после института, покорение космоса и юноши стремились в небо, а не – с тоски – на митинги Навального.
Пусть экономика снова будет неэффективная, но могучая. Это мы теперь понимаем, что она считается эффективной, только когда Рома или Сема из Одессы могут купить английскую футбольную команду, запустив руки в российскую госсобственность.
Чтобы снова не запирать дверь, потому что из своих никто ничего не возьмёт, а чужие тут не ходят.
Чтобы жить так, как правильно – в трудностях и в труде, отдыхая власть, от души в своих – сочинских и абхазских – санаториях. А не в отчаянье и страхе за детей и внуков, не с целью «съездить два раза в Турцию – и умереть». Не в погоне за сиюминутным кайфом, после которого на всю жизнь духовное опустошение, абстинентный синдром, а в худшем случае – смертельная игла наркотика.
Чтобы ложиться и вставить по своим часам, со своим назубок известным гимном, а не подстраиваясь под чужие обычаи.
И чтобы Зыкина по радио была. И Ободзинский.
И на свадьбах и на похоронах веселились или горевали всем домом, всем родным селом.
Комментарии (0)